Полина резко остановилась, и ее тотчас же начали толкать со всех сторон локтями. Только что она была одной из частиц этой толпы, но едва прекратила движение, немедленно выпала из нее, стала инородным телом. Сейчас бородатый сделает рывок, воткнет в ее тело иглу и увезет в такое место, где Полину не найдут ни близнецы Дякины, ни милиционер с круглым носом и красными ушами, ни тетя Муся с Эдуардом, ни даже Никифоров. Тот, пожалуй, вообще не узнает, что с ней случилось самое страшное. Если он задумал провести лето в городе, то не узнает.

Все эти мысли промелькнули в ее голове, словно короткие молнии в грозовом небе. Она попятилась, отыскивая путь к отступлению. Пути не было. «Я должна прорваться, – решила Полина. – Я не хочу, чтобы меня убили. И притом неизвестно за что».

Глава 4

– Неслыханно! – заявил Никифоров и со злостью швырнул телефонную трубку.

– Плохие новости? – лениво спросил Костя Бунимович, занявший своей тушей весь диван перед телевизором.

По телевизору показывали соревнования по синхронному плаванию. Бунимович лежал и восхищался ногами, которые одновременно высовывались из воды и выделывали такие штуки, от которых голова шла кругом.

– Послушай, они же друг друга не видят! – удивился он. – И музыку под водой не слышат. А получается все одинаково.

– Они считают про себя, – бросил Никифоров.

– Ну да! – не поверил тот. – Ты совсем помешался на своей математике. Скажешь тоже – считают!

Они были друзьями детства и легко прощали друг другу то, что никогда не спустили бы никому другому. Бунимович, которому плохо давались точные науки, долгое время пропадал в каком-то сборочном цеху, а ныне возвысился до владельца автомастерской. Обычно он являлся к Никифорову с пивом в самый неподходящий момент и предлагал устроить «мальчишник» – посмотреть вместе телевизор или погрузиться в компьютерные «стрелялки».

– Звонила моя бывшая жена! – сдерживая ярость, сообщил Никифоров. – Она сейчас будет проезжать мимо, и ей, видите ли, необходимо обсудить одно важное дело.

– Вот черт! – озаботился Костя и сбросил ноги с дивана на пол. – Она опять начнет меня строить.

– Я ее сюда не пущу! – пообещал Никифоров, срывая с себя футболку и надевая рубашку, которую привез из Германии и очень любил.

Костя знал об этой любви, поэтому с подозрением спросил:

– Хочешь снова ей понравиться?

– Шутишь? – Никифоров надел часы и схватился за расческу. – Я не для нее наряжаюсь. Забыл? Ко мне должна зайти коллега, надо достойно выглядеть.

– Математичка? – оживился Бунимович, который обожал вгонять в краску кандидатов наук и профессоров женского пола, которые время от времени возникали в поле его зрения благодаря дружбе с Никифоровым.

– Костя, я тебя предупреждаю, – мрачно заявил тот. – Чтобы ты эту тетку не трогал. Она руководитель одного важного проекта. Я не могу себе позволить испортить с ней отношения.

– Понял, не дебил, – отозвался Бунимович, подтягивая носки. – Обещаю быть скромным, как еврейская девушка. Может быть, напоить ее чаем?

– До ее прихода я рассчитываю вернуться. Но если вдруг задержусь, прояви максимум радушия. Поговори с ней о чем-нибудь высоком. И ради бога! Не рассказывай ей солдатские анекдоты и не хватай за коленки.

– Ладно-ладно, – пробормотал Костя озабоченно. – Мы с ней послушаем музыку. Вот эту, допустим. – Он вытащил с полки наугад компакт-диск группы «U-2» и, поглядев на обложку, прочитал: – «У-два».

– Костя, «У-два» – это самолет. А группа называется «Ю ту». Кроме того, математичка ее вряд ли оценит по достоинству. Если почувствуешь непреодолимое желание вывести ее из себя, сдержись и включи канал «Культура». Она будет просвещаться, и тебе не придется поддерживать разговор.

С этими словами он вылетел из квартиры и помчался вниз по лестнице, перескакивая через несколько ступенек – так торопился перехватить бывшую жену и не дать ей вторгнуться на его территорию. Повернув за угол дома, он нос к носу столкнулся с математичкой и затормозил на полном скаку.

Коллега носила узкие юбки, туфли-лодочки, укладывала волосы на затылке толстым кренделем и, кажется, втайне мечтала о том, чтобы мужественный Никифоров однажды забылся и позволил себе какую-нибудь вольность. Она была высокой, худой и нерешительной, с библиотечной бледностью щек, похожая на невозделанный участок земли, за который слишком долго не решался взяться ни один фермер. Звали ее Джульеттой. К этому прелестному шекспировскому имени было приделано посконное отчество Ивановна.

– Ах, Джульетта Ивановна! – воскликнул Никифоров, в душе ругая женщин на чем свет стоит. – Это вы!

С какой стати она явилась так рано? И зачем его бывшей жене столь срочно потребовалось с ним увидеться?

– Вы были так любезны, что вышли мне навстречу? – вопросила математичка, немедленно сделавшись бледно-розовой, словно яблоко, вынутое из соломы.

– Ну да! – согласился Никифоров. – Я подумал... М-м-м... Что прежде чем решать деловые вопросы, мы могли бы выпить по чашечке кофе.

Он рукой показал на витрину кафе, перед которым произошло столкновение. Через стекло были видны столики, а меж ними плавали крахмально-белые официанты.

– Хороший кофе – это, знаете ли, хорошее настроение, – сообщил он.

– Что ж, примем это как аксиому, – еще больше порозовела Джульетта, мигом почувствовав, что он взволнован сверх всякой меры, и приняв его волнение на свой счет.

Никифоров взял ее под локоть и быстрее, чем позволяли приличия, завел в кафе и приземлил за столик у окна. Отвести ее домой, к Бунимовичу? Но если по дороге они наткнутся на Анжелу и та устроит какую-нибудь сцену – Джульетте тоже достанется на орехи. Нет, лучше подкараулить бывшую жену тут, оставить свою спутницу на минуточку и быстренько все уладить.

– Может быть, вы хотите поесть? – спросил Никифоров с такой тревогой, будто от ее аппетита зависела его жизнь. – Что вы любите?

– Кур, – выдавила из себя Джульетта, напуганная нарушением регламента встречи.

– Отлично! – обрадовался Никифоров, глядя почему-то в окно. – Официант, у вас подают кур? Принесите нам какую-нибудь... пожирнее и посимпатичнее. И что там к ней полагается?

Мимо окна, словно напуганный выстрелом мустанг, промчалась какая-то рыжая девица, лица которой он не разглядел. Никифоров вздрогнул и потряс головой. Девица удивительно кого-то напоминала. И привидится же такое!

– А вы? – спросила математичка.

Он повернулся и посмотрел на нее в упор.

– Что?

– Любите кур? – через силу выдавила она.

– Кого? – переспросил Никифоров, оторопев. Потом спохватился и добавил: – Я вообще не люблю... есть. Но если у вас аппетит, не стесняйтесь.

Математичка немедленно позеленела.

– Так, может быть, я зря? – сжалась она.

Никифоров еще раз поглядел в окно. На противоположной стороне улицы на газоне стояла ремонтная машина. Рабочий тянул от нее шланг к открытому канализационному люку. Из-за машины высунулась рыжая голова и немедленно засунулась обратно.

– Жюль Верн, – хмыкнул Никифоров.

– Что?

– Свидетели этой мучительной сцены поняли наконец, что дети капитана Гранта галлюцинировали, – пробормотал он.

– Я собиралась забрать у вас пакет документов, – пролепетала Джульетта, не понимая, что это на Никифорова нашло.

Неужели его так взволновала встреча с ней наедине? До сих пор они виделись только в присутствии коллег по работе, и когда она согласилась заехать к нему, то не имела в виду ничего... такого. Утро оказалось очень загружено, она не знала, во сколько освободится, поэтому не могла назначить встречу на нейтральной территории на определенный час. И предложила свой план. Когда у нее выдастся «окно», она просто завернет к нему домой и заберет эти проклятые документы. Возможно, он подумал?... О, боже!

Никифоров, отвлекшийся на некоторое время от окна, пропустил момент, когда Полина вслед за рабочим полезла в канализацию. «Почтальон» вынырнул в десятке метров справа, и ей просто ничего не оставалось, как спуститься под землю. Коньяк страшно мешал, но она предпочла бы сразиться врукопашную, нежели расстаться с ним. Как только она полезла в люк, снизу на нее заорали. Тогда она высунула голову, чтобы посмотреть, куда побежал ее преследователь. Он был совсем рядом, и Полина нырнула обратно.